Курт Воннегут

Лоу Кросби с супругой выбыли из отеля «Каса Мона». Кросби обозвал его «писсантный Хилтон»5 и потребовал приюта в американском посольстве.

И я оказался единственным постояльцем отеля в сто комнат.

Номер у меня был приятный. Он, как и все другие номера, выходил на бульвар имени Ста мучеников за демократию, на аэропорт Монзано и боливарскую гавань.

«Каса Мона» архитектурой походила на книжный шкаф – глухие каменные стены позади и сбоку, а фасад сплошь из сине-зеленого стекла. Город, с его нищетой и убожеством, не был виден: он был расположен позади и по сторонам, за глухими стенами «Каса Мона».

Моя комната была снабжена вентилятором. Там было почти прохладно. Войдя с ошеломительной жары в эту прохладу, я стал чихать.

На столике у кровати стояли свежие цветы, но постель не была заправлена. На ней даже подушки не было, один только голый новехонький поролоновый матрас. А в шкафу – ни одной вешалки, в уборной – ни клочка туалетной бумаги.

И я вышел в коридор поискать горничную, которая снабдила бы меня всем необходимым. Там никого не было, но в дальнем конце дверь стояла открытой и смутно доносились какие-то живые звуки.

Я подошел к этой двери и увидал большие апартаменты. Пол был закрыт мешковиной. Комнату красили, но, когда я вошел, двое маляров занимались не этим. Они сидели на широких и длинных козлах под окнами.

Они сняли обувь. Они закрыли глаза. Они сидели лицом друг к другу.

И они прижимались друг к другу голыми пятками. Каждый обхватил свои щиколотки, застыв неподвижным треугольником.

Я откашлялся…

Оба скатились с козел и упали на заляпанную мешковину. Они упали на четвереньки – и так и остались, прижав носы к полу и выставив зады. Они ждали, что их сейчас убьют.

– Простите,  – сказал я растерянно.

– Не говорите никому,  – жалобно попросил один.  – Прошу вас, никому не говорите.

– Про что?

– Про то, что видели.

– Я ничего не видел.

– Если скажете,  – проговорил он, прижавшись щекой к полу, и умоляюще посмотрел на меня,  – если скажете, мы умрем на ку-рю–ке…

– Послушайте, ребята,  – сказал я,  – то ли я пришел слишком рано, то ли слишком поздно, но повторяю: я ничего не видел такого, о чем стоит рассказать. Прошу вас, встаньте! Они поднялись с пола, не спуская с меня глаз. Они дрожали и ежились. Мне еле-еле удалось их убедить, что я никому не расскажу то, что я видел.

А видел я, конечно, боконистский ритуал, так называемое боко-мару, или обмен познанием.

Мы, боконисты, верим, что, прикасаясь друг к другу пятками – конечно, если у обоих ноги чистые и ухоженные,  – люди непременно почувствуют взаимную любовь. Основа этой церемонии изложена в следующем калипсо:

• Когда Лайонел Бойд Джонсон и капрал Эрл Маккэйб были…
• Прошло три часа после ужина, а Фрэнк все еще не вернулся.…
• Анджела настояла, чтобы я досмотрел фотографии до…
• – Различные жидкости,  – начал доктор Брид,  – кристаллизуются,…
• – Теперь тебе легче говорить со мной?  – спросила…
• Голова у меня болела, шея затекла, а тут меня еще тряхнуло.…
• Рваная рана погибели теперь разверзлась в нескольких…
• Еще одно мне непременно хотелось сделать в Илиуме.…
• Я взглянул на небо, туда, где только что пролетела…
• Но он не умер. Его можно было бы принять за мертвеца,…
• Когда я вернулся к себе в номер, я увидел, что Филипп…
• И вот я снова поднялся по винтовой лестнице на…
• Наконец мы убрали спальню «Папы» Монзано. Но трупы…
• Именно в этой мастерской надгробий я испытал свой…
• – Когда Боконон и Маккэйб много лет назад завладели…